Здесь ничего не растет. Ни деревца, ни кустика. Ветер воет круглый год и сбивает с ног. Туманы такие, что ничего не видно на расстоянии метра. Снегом двухэтажки заваливает под крышу. Ночь длится полгода, столько же – день. Лето – три дня в году. Нет рынков и никакой коммерческой деятельности.

Здесь жить нельзя. Но здесь живут, служат, и даже рожают детей. Военные, их жены. На Новую Землю они пришли 50 лет назад, и с тех пор этот архипелаг стал самой закрытой территорией России. Здесь находится Центральный полигон РФ. Все атомные бомбы, производимые в СССР, проходили обкатку здесь - ядерные взрывы сотрясали воздух, воду и землю 132 раза. На одном из островов Новой Земли побывал корреспондент «МК».

Но ненцам не дали долго похозяйничать на архипелаге. В 1954 году в государственных интересах здесь решено было построить полигон для ядерных испытаний. В то время в Белушке жили 283 человека. Русские уехали на материк, ненцев отселили вглубь острова, в поселок Лагерный, который полностью соответствовал своему названию. Люди жили за колючей проволокой, под охраной, были лишены традиционного промысла – охоты и рыбалки. Когда правительство предложило им вернуться на Большую землю, пообещав возместить скарб и поселить в нормальных условиях, все единодушно согласились. Состоялось очередное великое переселение.

А военные строители к тому времени заканчивали обустройство полигона. Он разделился на три сектора. На Южном острове расположился аэродром Рогачево с жилгородком, поселок Белушья губа – жилой и научный центр, штаб, корабельная пристань. На Северном острове один жилгородок, с военными и учеными. Именно там и проходили до 1990 года все испытания. Сейчас – мораторий, и землю сотрясают лишь неядерные взрывы. Полигон отвечал всем необходимым требованиям. Здесь можно было проводить все виды испытаний – подводные, воздушные и подземные. Этому благоприятствовал рельеф местности, наличие глубоководных бухт и заливов, высоких гор (до 1500 метров на Северном острове), а главное – удаленность испытательных площадок от населенных пунктов. 21 сентября 1955 года в районе губы Черной прогремел первый ядерный взрыв. Торпеду мощностью до 20 кг туда доставили в разобранном виде, инженеры ее собрали, отбуксировали, и на глубине 12 метров подорвали…

Орест Гусейнович Касимов на полигоне был начальником научно-испытательной части в 1960-64 – в самом начале «холодной войны». Высокий, подтянутый, интеллигентно-галантный, он и о страшных ядерных взрывах говорит так, будто рассказывает романтическую историю. Красиво рассказывает:
- Воздушный взрыв, это когда огненный шар не достигает земли. Если коснулся, взрыв называется контактным. Если просто на земле – наземным. Ну, с морским и без того ясно – когда взрывают торпеду на глубине.

Подводный – он самый эффектный. Их было всего три. Сначала поднимается мощный столб воды. Он непрозрачный, матовый, состоит из сплошных капелек. Вверх выбрасывается невероятно огромная масса воды, сверху образуется шапка гриба, тоже светлая, пенистая. Когда столб начинает обрушаться, у его основания растет кольцо из брызг, еще более светлое. Это – базисная волна. Волшебное зрелище! Ну, а воздушный и наземный взрывы все видели по телевизору: вспышка-огненный шар-радиационное облако. Все в мрачных тонах…

Как звучит… Но ведь это РАДИАЦИЯ! Облучение! Смертельно опасно!

- Как же вы вновь и вновь туда ходили, ведь радиационная пыль оседает везде, а периоды полураспада урана-плутония – тысячи лет? Сколько же вы рентгенов нахватали?!

- Ну, мы же не просто оголтело стояли и смотрели. Техника у нас, конечно, в то время была полуручная. Но другой-то не было. На поле были устроены приборные сооружения, в них мы прятали аппаратуру, измеряющую параметры взрыва: вспышку светового излучения и ударную волну – ее силу и давление, которое она оказывает, гамма-излучение (проникающую радиацию), брали пробы радиоактивного заражения местности. Как известно, последствия ядерного взрыва имеют два фактора: проникающую радиацию (те рентгены, которые мы хватаем), и радиоактивное заражение местности – пыль, которая остается после взрыва.

Мы – группа испытателей – на эскадренном миноносце подходили к опытному полю, где в закрытом бетонном хранилище нас ждали гусеничные вездеходы. За каждой группой была закреплена своя машина. Мы ехали к своим сооружениям ставить измерительную аппаратуру, заряжать пленки. Потом грузились на корабль, и уходили в море на безопасное расстояние – километров 80 от эпицентра взрыва. Минут через 40 после взрыва туда вылетал на разведку самолет с дозиметрической аппаратурой. Если уровень радиации был небольшой, можно было работать. Мы на вертолетах вылетали к своим сооружениям снимать показания приборов. Находились там недолго, в комбинезонах и противогазах, с дозиметром. Сначала разбирали мешки с песком, которыми был завален вход в сооружение – чтобы излучение не испортило пленки. Снимали показания, и на вертушках же возвращались на корабль.

Сначала взрывы производили раз в трое суток, потом – через двое. Но могу сказать, что серьезного облучения за годы испытаний никто из нас не получил. Я не слышал, чтобы кто-то лежал с лучевой болезнью…

Может быть и так. Только существует один парадоксальный факт. У каждого испытателя был персональный дозиметр, который после работы сдавали в службу безопасности. Там смотрели, кто какую дозу радиации получил, и регистрировали цифры. Но все эти данные куда-то пропали. Люди не знают, сколько рентгенов в сумме они схватили за годы службы на полигоне. Поди потом докажи, что та или иная болезнь у тебя случилась потому, что организм был облучен… Говорят, что именно поэтому злокачественная опухоль появилась у начальника полигона Евгения Горожина (служил в 1985-89 гг), и он умер от рака уже на Большой Земле. Он был настоящим командиром, и всегда уходил с полигона последним…

Еще рассказывают, что в Белушке до 1986 года не было укрытия. Его и сейчас уже нет – разрушено. Один капитан первого ранга рассказывал, что в дни испытаний они ставили на окно стакан, до краев наполненный спиртом. Когда земля вздрагивала и по поверхности высокоградусной жидкости шла рябь, военные хватали стакан и залпом выпивали. «Вот так и спасались от радиации, - крутит еще совсем не седой ус каперанг. – Те, кто не пил – уже в могиле, или где-то рядом».

Не знаю, кому верить. Тому, кто говорит, что никто не схватил серьезной дозы, или тому, что многие в могиле. Правдой может быть и то, и другое.

Страна непуганых медведей

В первый же день нам запретили выходить за пределы городка. Увидев неподалеку очередные руины, мы решили, что там – опять гостайна, какой-нибудь заброшенный «объект». Но все оказалось прозаичнее и романтичнее. Медведи! Белые! Как бездомные собаки, эти хозяева Арктики шатаются по помойкам в поисках пищи, живут в заброшенных зданиях, без стеснения забредают в городок.

«Местные» рассказывают о мишках с любовью, хотя отчетливо сознают всю опасность близкой встречи с Белым Топтыгиным. Вес до тонны, огромные когти и клыки.

- Насть, тебя, поди, муж сюда силой привез?

- Нет, но ТАКОГО я не ожидала. Училась на психолога в Питере, муж приходит и говорит, что попросился при распределении на Новую Землю. Декан пальцем у виска покрутил, но мой настаивал. Вот и поехали. Он раньше, а я с 11-летней кошкой вслед за ним. Самолет сюда из Архангельска летает. Я две недели сюда «вылетала» – у меня какие-то проблемы с допуском обнаружились. Деньги кончились. Сижу с кошкой в обнимку, рыдаю. Подходят люди – оказалось новоземельцы. Настроили меня на боевой лад. Так все 12 дней меня и кошку кормили. Здесь вообще люди особые, всегда помогут.

Вот так – совпали мои первые ощущения и Настенькины. Я ведь тоже о бомбе подумала… Только я не дежурила по ночам на переговорном пункте, что бы хотя бы раз в месяц позвонить маме, никогда не везла, как она 104 кг груза с Большой земли – заказы знакомым и подругам. Не сражалась с штормовым ветром.

А Настя сражалась! У них там погода складывается из двух факторов: температура плюс ветер. Если градусов минус 30, а ветер 20 км\час – по ощущениям будет как при минус пятидесяти. Мало не покажется. А если еще снег метет, то он на лету твердеет, как град. И тогда по радио объявляют «вариант 3» – это значит, что дети не идут в школу. Вариант 2 – женщины не идут на работу. Вариант 1 – все сидят дома.

И вот как-то был «вариант 2», и Настя решила зайти к подруге в соседний подъезд – чтобы дома одной не торчать. Вышла, ветер сбил ее с ног, и она около двух часов сражалась со стихией, стоя на четвереньках, чтобы войти обратно в свой подъезд…

Еще одна Настя, Иванова. Родом с самого что ни наесть юга – из Севастополя. Прослужила 7 лет с мужем в Карелии, считала, что Север там, условия суровые и хуже не бывает. Но когда мужа направили на Новую Землю, поняла – бывает хуже!

- Вылетали из Архангельска в июле, там жара плюс 30, на мне маечка и короткая юбочка. В самолете сидели в первом ряду, когда приземлились, я в проход вышла и обомлела – все, кто в топиках был, стоят в шубах! В иллюминатор смотрю, а там военные в зимних шинелях и шапках. Говорю себе «Это условности», выхожу на трап, и понимаю, что это не условности, а реальность. Плюс два, дождь со снегом, ветер. Ребенку достала из сумки куртку, а сама в таком вот летнем виде до Белушки и ехала.

Ну, поселились, переоделись, пошли в магазин – надо же ребенку суп сварить. А там… только банки с селедкой. И все. Ни хлеба, ни картошки, ни лука. Деньги есть, а купить нечего: не пришел транспорт из-за погоды - продуктов нет…

В отличие от этих девчонок, Оксана Холод местная. Почти. Ее мама живет на Новой Земле около 30 лет, дочь привезла шестилетней девчонкой. У Оксаны все, не как у других. Сюда ведь как женщины попадают – вслед за мужьями. А Оксанка сама себе мужа привезла с Большой земли. Та еще история.

Был момент, подались Холоды на Большую землю. Шесть лет там прожили. Муж на телевидении работал, окончил институт. Но Оксанке по ночам снилась Белушка, бродила она средь родных облупившихся домов и искала свою квартиру. А днем чувствовала себя потерянной. И они вернулись.

Ей сейчас всего 35, но где только не довелось поработать Оксане! Она и прапорщиком служила, и в отделе воспитательной работы, в отделе кадров, в суде. «Между делом» получила юридическое образование, а сейчас будет директором совершенно нового комбината бытового обслуживания. Но ей все мало, и подалась она… в депутаты. Только не думайте, что за это на Новой Земле платят зарплату. Это дело общественное…

Светлана Винник, хозяйка квартиры, где мы сидим, миниатюрная, короткостриженная, волосы аккуратно уложены, ногти накрашены. Тонкие черты лица, голос какого-то необычного тембра, низкий, завораживающий. Ей 41. Родилась на Западной Украине, окончила в Москве ветакадемию. Она – гражданский ветврач, муж – военный ветврач. Наверное, изучает последствия радиационного облучения на организм животных. Света не знает.

Она, можно сказать, сторожил – попала сюда в 1991-м. Застала те времена, когда в домах лопались трубы, были перебои с электроснабжением, когда зарплату офицерам не платили по полгода, когда в военторге составляли списки семей, где были дети, и выдавали для них набор продуктов. Можно было взять все, кроме сигарет и спиртного. Тогда весь гарнизон квасил капусту, ее держали в подъездах, на лестничных клетках, дети бегали и таскали ее прямо из баков… Побочных заработков, как на Большой земле, здесь не бывает – тут ни рынков, ни коммерческих фирм. Жизнь зависит от того, когда придет транспорт…

Тогда, в 91-м, они всей семьей 12 дней вылетали из Архангельска – по причине туманов Новая Земля не принимала, и каждый день они ходили из гостиницы в аэропорт, чтобы услышать «Андерма-2 – нет погоды». Амдерма-2 – одно из названий полигона. А еще… Москва-300.

Попав в эту самую «Москву», Светлана, впала в уныние. Как и все. У мужа собственное детище – лаборатория, куча работы, он доволен. Гражданский ветврач там был не нужен, а жители еще не знали о нежданном счастье – враче для животных – и не обращались к вновьприбывшей. Это сейчас к ней идут косяками, и днем и ночью. Все лето она занималась мужем и дочкой, а потом решила пойти на работу. Устроилась в ВОХР… стрелком! И этому была рада, при деле же. Другой работы было не найти. Это сейчас там полно гражданских специальностей…

В том же году решили Винники родить себе сына. Света говорит, что по непонятным причинам беременность на Новой Земле у всех проходит легко. Но она, наверное, тогда не знала, что такое новоземельская зима.